Джейн поздоровалась. Рассматривая Катерину, она не могла отделаться от мысли, что видит её брата. Заметив это, женщина, странно улыбаясь, произнесла:
– Мы с братом очень похожи, правда? Если бы мы были сёстрами, нас бы вообще не отличали.
– Да, это правда, – кивнула Джейн. Однако одно отличие она заметила: то, что в брате казалось женственным, в сестре было излишне мужественным. Слишком широкие для женщины плечи, низкий голос, крупные черты красивого лица. Если брат, казалось, был бы красивой женщиной, то сестра выглядела бы обольстительным юношей. За исключением этого маленького обстоятельства Джейн, как ни старалась, не могла найти отличий между братом и сестрой: те же тёмные и густые брови, сросшиеся на переносице, чёрные как агаты глаза, алые губы с правильным изгибом, нос с небольшой горбинкой, придававшей лицу нечто хищное, и роскошные чёрные волосы, полускрытые обилием драгоценностей.
Пройдя в комнату, Катерина заметила в руках Джейн кочергу.
– Дорогая, это лишнее. Наша местность самая безопасная на всём севере Франции. Это вам любой королевский смотритель скажет.
Джейн покраснела.
– Я просто ворошила дрова. Здесь прохладно.
– Вы правы, милочка, – Катерина прикоснулась к руке Джейн, и глаза её странно блеснули. – Боже, вы совсем замёрзли! Здесь, в шкафах полно меховых накидок. Возьмите одну, прошу вас.
Она легко подбежала к массивному шкафу тёмного дерева и достала роскошный меховой плащ.
– Вот, накиньте, – произнесла она, и, не дожидаясь ответа Джейн, сама набросила ей плащ на плечи. Длинные и тонкие пальцы её при этом слегка подрагивали. – Вот, так лучше?
– Да, спасибо, – произнесла Джейн, удивившись внезапно изменившемуся голосу Катерины.
– Ой, что это я? Вы же не переоделись! – вдруг воскликнула она. – Брат не дал вам горничную?
– Он сказал, что пришлёт её.
– И где же эта лентяйка? – с показной суровостью весело спросила Катерина. – Может, я сойду за неё? – Её голос снова изменился.
Стук в дверь избавил Джейн от ответа на этот странный вопрос. На лице Катерины промелькнула гримаса неудовольствия. Вошла бледная девушка с опущенными к полу глазами.
– Барон Бертран прислал меня служить вам, мадемуазель, – еле слышно произнесла она.
– Долго же ты шла, – резко сказала Катерина, и, обернувшись к Джейн, она, обворожительно улыбаясь, произнесла:
– Приятно было с вами познакомиться. Увидимся за ужином, дорогая, – и она направилась к двери.
Когда дверь за Катериной де Го закрылась, Джейн внимательно посмотрела на девушку. Небольшого роста с каштановыми волосами, спрятанными под чепец, хрупкая бледная фигурка девушки походила на привидение в этом мрачном замке.
– Скажи, милочка, – произнесла Джейн, не сводя с неё глаз. – А где моя камеристка? Почему её не прислали ко мне, как говорил ваш хозяин?
Девушка быстро взглянула на Джейн и снова опустила глаза, занятая разбором вещей Джейн.
– О, мадемуазель. Хозяин отвёл ей очень хорошую комнату на половине слуг. Она там обустраивается.
– На половине слуг? – Джейн была возмущена. – Оставь мои вещи, любезная. И передай своему хозяину, что я пока ещё не его жена. А только невеста. И хоть обстоятельства и заставили меня жить в доме жениха до свадьбы, но я всё же хотела соблюсти хоть какие-то приличия. Моя камеристка здесь, как и дома, должна проживать рядом со мной, а не на половине слуг. Иди.
Девушка снова стрельнула глазами по Джейн, сделала книксен и вышла. Джейн же попыталась разобраться, что же промелькнуло в этом быстром взгляде: неодобрение, облегчение, сомнение? Девушка явно что-то знала или чего-то боялась. Жаль, Джейн поддалась порыву и выпроводила её. Сначала надо было её расспросить. Но теперь уже поздно – горничная ушла.
Джейн снова подперла кочергой дверь и снова занялась завязками своего плаща.
Глава третья
От этого захватывающего дела её снова отвлёк на этот раз лёгкий шум за одной из задрапированных дверей. С похолодевшим сердцем Джейн ждала, что будет дальше. Наконец, шум стал немного громче, и в замке скрипнул ключ. Джейн подбежала к камину и выхватила от туда ещё одну кочергу. Дверь медленно отворилась, и из тёмного проёма послышался прерывающийся голос:
– Умоляю, мадемуазель Жанна! Это Бьянка ле Муи. Позвольте, я войду?
Держа кочергу в руках, Джейн подошла к задрапированному проёму, в котором увидела бледное и печальное лицо Бьянки.
– Это вы? – изумлённо спросила она, разглядывая чёрное одеяние гостьи.
– Боюсь, против моего кузена это бессильно, – произнесла Бьянка, указывая на кочергу. – Но в вас я не ошиблась. Вы не глупы, как те четыре глупые курицы.
– Против вашего кузена? – переспросила Джейн, опуская кочергу. – Позвольте, но что вы здесь делаете? И почему вошли именно так?
– Оставьте вопросы, – Бьянка бросилась к Джейн. – Бегите от сюда! Спасайтесь! Сейчас же собирайте свои вещи и уезжайте!
– Простите, – отстраняясь, сказала Джейн. – Но я приехала выйти замуж за вашего кузена.
– Выйти замуж! Ха-ха! – Бьянка воздела руки к небу. Затем, тише добавила: – А что вам известно о четырёх прежних жёнах моего кузена? Что вам известно о замке? О нашем роде? О, я вижу, вы слышали о проклятии. Иначе у вас не было бы такого выражения лица, когда вы вошли в замок.
Джейн удивилась. Она старалась не подавать виду, что и замок, и хозяин ей неприятен. Что до Бьянки, то Джейн не заметила, чтобы та хоть на минуту подняла на неё глаза, когда её кузен их представлял. И всё же она углядела и Джейн, и то, что Джейн хотела скрыть.
– Да, да. Я вижу всё. Поскольку я знаю о грехах нашего рода. Я охотно искупила бы их. Но у меня недостаёт смелости.
– Что вы такое говорите? Вы сумасшедшая! – Джейн понимала, что в словах этой странной женщины есть смысл. Что они перекликаются с предчувствиями её души. Но разум её твердил о замке Глэдстон и богатствах де Го.
– Это вы скоро сойдёте с ума, как Беатриса де Люинь, или повеситесь на собственных волосах, как Клементина Пежо. А ещё у вас есть другой путь: стать игрушкой на каждую ночь для моего кузена и дяди, как Маргарита де Бре и Франсуаза-пастушка.
– О чём вы говорите? – Эти имена Джейн хорошо знала: так звали четырёх умерших жён её нынешнего мужа.
– О его жёнах, милая. О его настоящих жёнах. Вы думали, они мертвы? Нет, дорогая. Они все живы. Кроме его третьей жены, Клементины Пежо. Её дядюшка так хотел поправить своё торговое ремесло браком племянницы, что даже не поинтересовался, от чего это, утонувши в озере, она обрела синюшные полосы на горле? Эта дурочка была ещё невыносимее, чем её предшественницы, истеричные знатные дамы. Правда, Беатриса де Люинь, увидев её висящей на собственных волосах, повредилась рассудком. Ну, это не её вина. Годами не видеть солнечного света, а из людей общаться и весьма тесно с моим кузеном и дядей – любая сойдёт с ума. Правда, Франсуазе-пастушке не привыкать раздвигать ноги, а Маргарите де Бре это, похоже, начинает нравиться.
Джейн слушала этот прерывистый и яростный монолог и не могла понять толком ничего. О жёнах Бертрана де Го она знала то, что знали все. Первый барон Бертран просватал своего двадцатилетнего сына за дочь своих соседей, Беатрису де Люинь, которая после нескольких выкидышей умерла при родах. Второй женой стала Маргарита де Бре, чья свадьба положила конец спорам о границе владений де Го и де Бре. Года через два после свадьбы, катаясь на лошади, она как-то упала и сломала себе шею. Слухи о проклятии, резкие откровения слуг о хозяевах замка сказались и на выборе зятя для дочерей ближайших и не очень соседей де Го. Высший свет кланялся де Го и ле Муи, но больше никто не рисковал связывать с ним родство, несмотря на богатство рода де Го. Тогда, видя, что с высшим светом дел не сладишь, барон де Го-отец нашёл не слишком умного, но оборотистого и богатого купца Пежо, у которого имелась племянница на выданье. На скандал, связанный с подобным мезальянсом, никто в замке не обратил внимания, как и на многие закрытые двери местных родов. Состоялась новая свадьба. Молодая и на этот раз прожила недолго: утонула в озере. Тут уж все сословия объявили бойкот де Го. А барону хотелось при жизни увидеть наследника. Пришлось его сыну выбирать жену чуть ли не из крестьян. Франсуаза-пастушка, девочка лет пятнадцати, как раз ему подошла: особой родни нет, а которая осмеливалась что-то возразить – получила щедрый откуп и быстро уехала из родных мест. Но и здесь молодой не повезло: на вторую зиму её задрали волки вместе с лошадью. И вот теперь Джейн… Её брак устраивал тоже барон-отец, но увидеть венчание не успел. Все жёны, таким образом были мертвы. А кузина её жениха утверждает, что живы, кроме Клементины Пежо. Как это может быть?
Оказалось, Джейн произнесла последнюю фразу вслух.
